Ночь, улица, фонарь... нет, все было более скудно: музыка, темная комната, поздняя осень. Казалось бы, все есть, кроме вдохновение. Сия утерянное и не найденное уже давненько не посещало эту голову. В зависимости от того, как долго тянулось время, вдохновение удалялось все дальше и дальше. А меланхолия подкрадывалась все ближе и ближе...
Насмотревшись и начитавшись сестер Бронте, и вроде бы уже отыскав те самые клочки от музы, недалеко от мусорного ведра, как вдруг осенило. Нет таланта - импровизируй.
Взмах за взмахом ручки, чернила в одну сторону, запчасти в другую. И вот они две строчки готовы. Расплывшись в капле и проклиная себя за все на свете, также не забывая свешивать на молочную сестренку все смертные грехи, продолжила свой "нелегкий труд".
Буквально через пару часов сей ужас явился на свет. Для полноты картины не хватало лишь цитат из Франкенштейна.  В конечном итоге, получив "суровую" критику в свой счет. И было за что, такой бред свет еще не видовал. А чему удивляться, собственно, нет вдохновения, а писать через силу не ахти как получается. Наконец устав Тери  отползла к кровати, словно чуя, не важно чем, муза явилась. Но кто ее звал, оставалось загадкой. Такое чувство, что под окнами, как древние шаманы вызывают дождь, кто-то вызывал музу с вдохновением. Она пришла, отбила сон. Все тридцать три несчастья свалились одновременно и, что самое характерное, прозвенел будильник.
Что тут сказать, жизнь, явно, не удалась. И будь трижды проклят тот день, когда великое блаженство читать чужие произведения были заменены их написанием...